При сообщениях по телевизору о массовой гибели людей в автоавариях, или о пассажирах потонувшего судна возникает чувство шизоиздности отзывчивых и сочувственных комментариев теледиктора.
Тут, понимаете ли какое дело, — раньше человек вообще был превознесён на пьедистал созданий и существ, из журналов, газет, из телевизора в советские время звучали панегирики человеку вообще, такому "просто человеку", который записан в статьях конституции, без личностных обязательств к нему, кроме только обычного соблюдения закона вместе со всеми. Человек в советское время прославлялся (и не только в бывшем Советском Союзе), он считался целью всего сущего. — А сейчас? — Сейчас это кануло в лету и человек непонятно для чего существует, непонятно для чего работает и непонятно с какой целью кормит себя, зарабатывая на своё пропитание деньги. Цели нет, её не дали. Рабочий человек сейчас — это просто рабочий человек, он по-старому антипод ненавистного лодыря, но не вызывает особых чувств и слов к себе у теледиктора, а с ним и у сочувствующих теледиктору — нас. Рабочий человек сейчас — ничто: он не хороший и не плохой, он индеферентен. И сквозь этот факт пиара непонятной становится глубина причитаний теледикторов на телом массово умерших. А они так причитают сочувствующими словами и выражениями, как будто бы умершие являются им родственниками.

Уже нельзя по-старому прочувственно и с глубокой болью говорить о жертвах катастроф, в массовой культуре нет для этого гуманистических оснований. Не может быть такого без шизоидности, чтобы мертвый человек был дороже и значимее живого. — Мёртвый ценится за то, кем он был живым, а раз простой человек живым ничего не стоит и не ценится, то значит это же касается и мёртвого. Не может же сама смерть в таком случае быть ценностью???